Надежда Тальконы [СИ] - Евгения Витальевна Корешкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— До сих пор не могу понять, зачем тебе все это нужно, Виант. Не проще ли просто убрать с дороги и эту парочку, как убрали всех остальных. Да ещё и эту съемку придумал.
— Не командуй! (это уже голос Вианта). Убить — слишком просто. Да и жаль её. Посмотри, разве она не хороша!? — Он за волосы оторвал голову Надежды от пола. — Внешность у неё немного непривычная для Тальконы, но ведь она божественно красива, что ни говори. И она выберет в мужья именно меня. И будет самой покорной женой, какую только можно пожелать.
— Ой ли? Каковы шансы, что её не парализует? Она может и ослепнуть и оглохнуть и все, что угодно… И получится, что мы выкинули на ветер такие деньжищи!
— Мне обещали восемьдесят пять процентов гарантии.
— Ну, и чего же ты тогда ждешь?
Виант достал из жесткого черного футляра что-то напоминающее маленький пистолет, наклонился и очень долго ощупывал затылок Надежды. Наконец он коротко, шумно выдохнул, прижал ствол оружия к её голове и нажал курок. Раздался сильный щелчок, тело девушки резко дернулось, изгибаясь назад и переворачиваясь. Она на несколько секунд замерла в страшной судороге, потом также резко расслабилась, стукнувшись головой об пол.
— Вот и все дела. — Криво усмехнулся Виант.
— Ну, так подключай!
— Не спеши, я хотел бы поговорить с ней до этого. Что поделать, люблю переламывать сильных соперников! Не зря же я столько времени изучал эту проклятую инструкцию. Хороший прибор всё-таки! Можно все делать постепенно. — И скомандовал: Ну-ка сделайте ей укольчик. Моей красотке пора просыпаться.
— Осторожнее с ней! Говорят, она хорошо дерется.
— Ничего, один щелчок на пульте, и она будет смирнее младенца.
Около минуты после инъекции Надежда лежала неподвижно, ничком, затем глухо застонала и перевернулась на бок, поджимая ноги. Рука медленно потянулась к затылку. Она сначала поднесла ладонь с растопыренными пальцами к глазам, а уже потом подняла тяжелые веки. На пальцах была кровь.
— А ну встать! — услышала она резкий приказ. — Встать, кому говорят. Но так как вставать она не собиралась, двое охранников подхватили её под руки и поставили перед Виантом на колени, круто заламывая руки за спину.
— Виант, вы? В чем дело?
— А в том, моя красавица, что у меня есть к тебе дельце. Небольшое, но ответственное. Ты, красавица, сейчас пойдешь и убьешь Императора Тальконы. Он ведь тебе полностью доверяет, не так ли?
— Вы сошли с ума, Виант! — голос Надежды звучал вполне уверенно и, насколько возможно было, спокойно. — Прикажите им немедленно отпустить меня. У Вас больное воображение и идиотские шуточки.
— Я вовсе не шучу, дорогая ты моя. Ты сегодня же выполнишь мой приказ. Не беспокойся, ты так и останешься Рэллой Тальконы, а твоим мужем и Императором буду я.
— И не рассчитывай! Вы больны, Виант. С чего это Вы взяли, что я соглашусь?
— А мне и не нужно твое согласие, лапочка. Ты у меня девочка умная, образованная и, наверняка, слышала о биороботах. Они, говорят, исключительно послушны. У тебя ведь сейчас очень сильные головные боли, не так ли? И это вовсе не оттого, что ты немножко надышалась газом и ударилась головкой. Это обычный мозговой зонд, правда, ещё в нерабочем положении. А в руке у меня, посмотри, пульт управления. Я буду УПРАВЛЯТЬ ТОБОЙ, лапочка. А ты безропотно выполнять ЛЮБЫЕ мои желания. Вот видишь, я же говорил, что ты умная девочка и всё поймешь. Но зачем же так резко бледнеть?
Аллант так и не понял, как она сумела вырваться, расшвыряв по сторонам охранников и ещё достала ногой в челюсть Вианта. Она развернулась для следующего удара и вдруг, резко вскрикнув, безвольно свалилась на пол. Виант подскочил и начал злобно пинать её. Его оттащили.
— Идиот, по лицу-то её не бей, следы останутся! Тебя же предупреждали, что она опасна.
Виант приказал поднять пленницу. Охраннику пришлось одной рукой поддерживать её под грудь и сгибом локтя другой держать ей голову. Сама стоять она не могла, и руки болтались как плети. Лицо напоминало безжизненную, ничего не выражающую маску. Из угла рта на подбородок и шею стекала тонкая струйка крови. Жили одни только глаза, яростные, почти черные от расширенных зрачков, наполненные бессильными слезами.
— Ну как, лапочка, я тебя не обманывал? Теперь дергаться не сможешь. Пока Я не Позволю. И не пугайся так сильно, это временно. Запомни, если у тебя не получится выполнить мой приказ, тебя просто казнят за попытку убийства. И никто ничего не узнает. А твоему любимому муженьку мы потом покажем часть этой записи, ту, что будет после, где ты будешь выполнять все наши желания. Слышишь, АБСОЛЮТНО ВСЕ. Жаль, ты не сможешь сама насладиться просмотром, так как ничего не будешь помнить. Будешь моей покорной рабыней и Рэллой Тальконы одновременно. А за хорошее поведение я буду тебя награждать. Ты же знаешь, что в мозгу у человека существует центр удовольствия. Я нажму кнопочку, и ты будешь испытывать райское блаженство, независимо от того, какую работу я заставлю тебя выполнять в этот момент. Или жуткую боль, если я нажму другую кнопку. Поняла? Ну, зачем же плакать? Знаю, знаю, ты не можешь пока ничего сказать. А представляешь, как обрадуется твой драгоценный Аллант, когда увидит с каким наслаждением ты целуешь грязные сапоги у самого последнего охранника!
Надежда прищурилась, и Аллант понял, что сейчас произойдет. Если бы Виант хоть на миг задумался бы о возможности телекинеза, он не встал бы вот так, прямо перед её лицом. Но он и не предполагал, что полностью парализованная жертва ещё на что-то способна, и поэтому ещё раз вписался спиной в стену. Больше испытывать судьбу он не стал и, ругаясь на чем свет стоит, подключил пульт.
Следующие полчаса записи были посвящены проверке покорности подконтрольного объекта. Виант начал с того, что заставил слизать с пола следы её же собственной крови. Нужно было видеть, с каким наслаждением Надежда ползала на четвереньках. Она готова была
